Что если самый лучший из людей станет самым худшим?

Что если самый лучший из людей вдруг станет самым худшим? Тогда, возможно, самому худшему придется стать лучшим. Небесный Город висел над спальным районом, закрывая почти все звезды на ночном небе. Те редкие созвездия, что удавалось увидеть с восемнадцатого этажа, были лишь осколками, оставшимися кусками от старой мозаики, большая часть деталей которой была давно потеряна. Дети, конечно, любили собирать эту мозаику, но она никогда не была чем-то жизненно важным, чем-то необходимым в повседневной будничной жизни. Ради высокой цели, ради мечтаний и надежд, ради огромного парящего в небесах символа справедливости и правосудия ей вполне можно было пожертвовать. Лизабет очень любила смотреть в окно на эту картину. А Артемис очень любил смотреть на Лизабет. В их маленькой квартирке на восемнадцатом этаже огромного жилого комплекса привычно был выключен свет, но через огромное окно, занимавшее почти всю стену квадратной комнаты, пробивались частички ночного освещения. Создавался уютный полумрак, в котором ее фигура окончательно лишалась и без того немногочисленных недостатков. Она сидела на широком подоконнике с большой кружкой кофе и смотрела куда-то вдаль за заляпанное стекло. Он только что вернулся домой, но в такой романтичной обстановке ему казалось ужасно пошлым сказать банальное «Привет» и зажечь свет. Он чувствовал, что должен соответствовать сейчас ее образу, выглядеть безмятежно и бессмысленно смотреть вдаль. Артемис подошел к противоположному от нее краю подоконника, облокотился одним плечом на стену и посмотрел на Лизабет. Нет, он, конечно, хотел тоже посмотреть вдаль, за стекло, но она была слишком красива, чтобы оторвать от нее взгляд. - На что ты сегодня смотришь? – Он заговорил еле слышно по той же причине, по которой не хотел включать свет, чтобы оставить момент максимально сакральным. - На дождь. - Так же тихо ответила Лизабет. Конечно, ей хотелось вскочить на ноги и броситься обнимать его, радуясь тому, что он, наконец, вернулся, но она тоже ценила этот момент и решила, что можно еще ненадолго побыть в лиричном настроении. - И что такого интересного ты нашла в дожде? – Он даже на секунду отвел от нее взгляд, чтобы рассмотреть пролетающие мимо окна капли. - Обычно, когда идет дождь, небо затянуто тучами и звезд не видно. А сейчас они видны. Мой папа говорил в такие моменты, что это звезды плачут, а на землю падают их слезы. - А мой учитель в школе говорил, что звезды это огромные огненные шары. Сдается мне, что если они начнут плакать и ронять свои слезы на землю, то нам тут мало не покажется. – На секунду Артемису показалось, что своим сарказмом он окончательно убил романтику момента, и ему стало немного стыдно за это. Но потом он увидел, что Лизабет слегка улыбнулась его комментарию и обрадовался. Это вообще всегда нравилось ему в ней больше всего: она всегда улыбалась, когда он мрачно шутил. Бесчисленное количество раз он попадал в драки из-за того, что люди воспринимали его подколы как оскорбления, но она знала, что для него это просто такая манера самовыражения или может даже самоутверждения, и никогда не обижалась. Даже смеялась почти всегда. Возможно, поэтому он и считал ее лучшим человеком на свете и видел смысл жизни только в ней. - Не думаю, что нам грозит огненный дождь. Только если Небесный Город вдруг сломается и рухнет на нас. – Они оба засмеялись, а Артемис отметил про себя, что Лизабет слишком набралась от него черного юмора. Все-таки не к лицу будущему Высшему Судье так шутить. – Смысл в том, что если даже звезды могут плакать, то люди и подавно должны помнить о том насколько они хрупкие. - Мне много раз приходилось бить людей, и я не сказал бы, что они очень хрупкие. Честно говоря, попадаются такие, что на них хоть Небесный Город обрушь, хоть огненный дождь, а они все - равно будут вставать и переть на тебя. - Я не люблю, когда ты вспоминаешь о том, что творил раньше. Это не было чем-то хорошим, ты должен меняться и стараться стать лучше, избавиться от прошлого. - Я постараюсь, госпожа Высшая Судья. - Я не Высшая Судья. – Лизабет немного смутилась. Скромность делала ее еще прекрасней, чем обычно. – И вряд ли когда-нибудь ей стану. - Высшим Судьей становится самый лучший из людей. А это как раз ты. - Ты не объективен. Ты ведь мой муж. - Нет, как раз это и делает меня объективным. Из всех людей на свете я выбрал именно тебя на роль спутницы на всю оставшуюся жизнь. А ты слишком скромна. Скромность, конечно, характерная черта для самого лучшего из людей, но к мечте нужно стремиться. - А амбиции это характерная черта для самого лучшего из людей? - Дело не в амбициях. Просто у тех, кто хочет стать Судьей шансы довольно малы, но у тех, кто не хочет – они заранее нулевые. Ты ведь хочешь стать Высшим Судьей? - Я, скорее, хочу предложить свою кандидатуру. Чем больше будет вариантов, тем правильнее, в конце концов, окажется выбор. – Она на секунду замолчала и сделала глоток кофе из кружки. – У меня кофе кончился, надо еще налить. Забыла совсем, ты же не ужинал после того как пришел. Пойдем на кухню, а то я тут заболталась, забыла даже мужа покормить. А ты говоришь самая лучшая из людей. Да я даже женой нормальной быть не могу. - Ты - самая лучшая из жен. Если передумаешь становиться Высшим Судьей, можешь попробовать стать Высшей Женой. – Они засмеялись, Лизабет взяла Артемиса за руку и повела на кухню. За ужином они не разговаривали. Они вообще всегда ели молча. Не потому, что соблюдали древние заветы бабушек – быть немыми во время еды, а потому, что приемы пищи были небольшими моментами спокойствия, когда каждый был погружен в свои мысли, обдумывая прошедший день и планы на день грядущий. После ужина они немного посмотрели информационные каналы. Артемис их не переносил, считая страшной нудятиной, но терпел ради Лизабет, которая всегда анализировала все свежие новости и пыталась придумать наилучшие решения для культурных, дипломатических, политических и прочих проблем. Прирожденный правитель. Артемис не сомневался, что когда-нибудь станет мужем Высшей Судьи. Тем вечером они оба очень устали и решили лечь спать пораньше. Несмотря на выпитую огромную кружку кофе Лизабет быстро уснула, а Артемис как обычно долго ворочался и боролся с бредовыми мыслями и некоторыми тяжелыми воспоминаниями. В конце концов он почувствовал, что некоторые его мысли уже не осознаны, что он их не контролирует и они как будто приходят к нему откуда-то издалека. Он засыпал. Он повернулся на бок, обнял жену и прошептал: «Я люблю тебя…». Он хотел назвать ее по имени, но не решился. Это всегда казалось ему странным: они были вместе довольно давно, он называл ее разными ласковыми прозвищами, но вот имя… Он всегда стеснялся назвать ее по имени. - Какая глупость, – прошептал Артемис сквозь сон. – ну ничего, мы до конца жизни будем засыпать вместе и однажды я назову тебя по имени. Но эта ночь была для них последней.